Важно то, кем мы являемся, а не то, что мы думаем о том, кем мы являемся

«Жило было море. Оно было счастливо в своем естественном состоянии, было счастливо являться важным и покрытым волнами. Одним утром, являя свой взор из синей глубины море подумало, что оно дерево. Эта идея существовала вечно. Море больше не было счастливо. Наступили праздники. Как и каждый год я плавал в этом море. Как только я погрузился в него море спросило: 

-Дружище, мы давно знакомы. Я большое дерево, но меня что-то беспокоит. Что мне сделать, чтобы быть таким же счастливым как тогда, когда ты впервые искупался во мне?

Что нужно морю, чтобы стать водой? Конечно ничего. Надо избавиться от иллюзии, что оно дерево. Важно то, кем мы являемся, а не то, что мы думаем о том, кем мы являемся.»

(из к\ф "Море, которое мыслит")

P.S. Мы состоим из множества персонажей, каждый из которых знает: кто он есть, для чего существует. Но кто мы есть на самом деле? Как часто мы теряем самих себя среди иллюзий на просторах нашего воображения. Куда ведет дорога, когда мы примеряем чужие роли и надеваем маски? И как избавиться от того, что стало тобой, но не является тобой?

Фильм может стать важным знаком, для тех, кто запутался в своем пути, кто стоит на распутье и ищет ответ на главный вопрос.

И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких “останься” или “постой”;
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.
То, к чему труднее всего привыкнуть —
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, похоже, дело мое табак.
Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки – но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла —
Сто одно проклятое сверлецо
С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии – как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.
И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.

И.Бродский

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить. Ты останешься после меня.
До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Все равно я сюда никогда не приду умирать,
Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек — это шар, а душа — это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить — говоришь — вознестись над зеленой листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,
не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.
Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.
Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! — и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
не душа и не плоть — только тень на твоем кирпиче.

Изолятор тоски — или просто движенье вперед.
Надзиратель любви — или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною — лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.

Le vent nous portera

Возможно, именно наши ошибки определяют судьбу?
Из чего бы состояла наша жизнь? Если бы мы не сбивались с пути, разве бы мы любили или были теми, кем являемся?

В конце концов меняются времена года, меняются города, люди приходят в твою жизнь и уходят... 

Но приятно осознавать, что те, кого ты любишь всегда в твоём сердце. И если тебе повезёт, ты их когда-нибудь встретишь.

Так странно, но иногда жизнь сводит нас с людьми, которых мы часто встречали на вечеринках или даже просто в очереди в супермаркете. Это Бог знает чей знакомый, ты даже не знаешь откуда вы знакомы. Вы киваете друг другу головой, а иногда делаете вид будто друг друга не видите.

Но однажды вы заговорите. Одного разговора будет достаточно чтобы понять, что вы кто угодно друг другу, но не посторонние.

И так забавно, что еще вчера чужой человек, теперь настолько родной. Вы можете чувствовать и слышать мысли друг друга. Вам всегда есть о чем поговорить и о чем помолчать. Кто знает, что это: дружба, близость, родственная душа. 

Как посторонние люди обретают друг друга? Как ты понимаешь, что еще вчера незнакомый тебе человек теперь часть тебя и твоей жизни? Какой-то внутренний радар отыскивает своих среди миллионов одинаково одиноких людей. 

И это так здорово!

5 лет

Итог пяти лет: огромное количество новых знакомств, неожиданные открытия, новые друзья, горькие разочарования,  безумные поступки, бесконечные ночи.

Изменилась ли я? Да, безусловно. Хотелось бы что-то изменить? Наверно. Хотелось бы кого-то вернуть? Возможно.

Я задумалась, что бы я изменила за это время? Кого бы вернула? Кого бы никогда не пустила в свою жизнь? И знаете я поняла, что все было так, как и должно было быть. Никто не был лишним или случайным. Все было взаимосвязано, все было и все осталось там - в этих пяти годах жизни.

Кому-то благодарна, по кому-то скучаю, кого-то буду помнить всегда. Сквозь года забудется все плохое, и останутся лишь теплые ностальгические воспоминания. Я буду помнить искренние чувства, моменты радости, трогательные ожидания. А что будет дальше зависит только от меня. Кто останется  со мной? Кто останется лишь воспоминанием?

 Я помню, как я взрослела. Я помню переломные моменты: когда ты первый раз кому-то себя доверяешь, когда ты первый раз к чему-то приходишь сам, когда ты первый раз в чем- то или ком-то разочаровываешься, когда ты первый раз теряешь друзей, когда ты первый раз в кого-то влюбляешься. Момент, когда весь мир открыт перед тобой и тебе кажется, что нет ничего невозможного. Ты готов верить в любые чудеса, тебе кажется, что все двери и все дороги открыты лишь для тебя.

Я помню первые сомнения, помню первые нет, первые да. Помню момент, когда из толпы людей, ты находишь именно ту пару глаз, в которых готова утонуть. И ты искренне веришь, что это твоя судьба, именно он и именно сейчас. Помню, когда ты отпускаешь, отпускаешь только потому что ты знаешь, что когда-нибудь судьба снова вас сведет, ведь это только начало. Помню первую ложь, первый обман, когда плачешь на плече у мамы в первый раз, потому что нет больше сил улыбаться и делать вид, что ты сильная, самостоятельная, взрослая. А еще, помню мечты, ради которых ты готов бросить все, потому что когда если не сейчас. Помню чувство несправедливости, и  когда ты ничего не можешь с этим поделать – чувство собственной беспомощности перед этим взрослым жестким миром. А еще помню самое любимое и приятное - это душевные разговоры летней ночь или поздней весной. Каждая ночь была маленькой историей, моей историей.

Неужели это все прошло? И дальше другая новая взрослая жизнь? Эти пять лет словно мгновение.

Немного страшно, как и всегда, когда ты заканчиваешь определенный этап своей жизни. Хотя нет, мне очень страшно, ведь дальше я и только я ответственна за свою жизнь.  

Помню, когда мы закончили 11 класс, сколько надежд и ожиданий у нас было, сколько раз мы представляли себе, какой наша жизнь будет через 5 лет: кем мы будем, что с нами будет. И жизнь научила только одному - она чертовски непредсказуема. Мы никогда не знаем, что с нами будет завтра и в этом ее прелесть - в  этом самом ожидании.

Я бесконечно благодарна, что все было именно так. Я благодарна всем, кого я встретила за эти 5 лет. Я благодарна за дружбу, за чувства, за доброту, за случайные неслучайности.

Впереди много всего: и взлеты и падения, но главное чтобы мы никогда не забывали о том, о чем мы мечтали и чтобы наши мечты сбылись. 

весна

Я очень люблю весну, жду ее каждый год с большим нетерпением. 

Весной всегда со мной случаются удивительные вещи и встречаются необыкновенные люди. Жизнь словно оживает после холодной зимы.
Ты вдыхаешь этот весенний воздух и не перестаешь верить в то, что впереди все будет только хорошо.

Эта весна мне запомнится надолго. 

Это была весна сумасшедших поступков, бесконечных ночных  душевных разговоров, новых переживаний, новых открытий, новых людей.

Все это было удивительно и останется частью моей истории.

Спасибо каждому, кто был рядом, кто разделил со мной эту весну.

Мать говорит Христу:

- Ты мой сын или мой

Бог? Ты прибит к кресту.

Как я пойду домой?

Как ступлю на порог,

не поняв, не решив:

ты мой сын или Бог?

То есть, мертв или жив?

Он говорит в ответ:

- Мертвый или живой,

разницы, жено, нет.

Сын или Бог, я твой.

И.Бродский

Вы верите в родство душ? Я верю. Мне нравится идея, что кто-то, где-то... Был создан специально для тебя. Родственная душа — это ведь навсегда. Дважды в жизни её не встретишь. Когда это происходит, душа находит свою вторую половину на пути домой, к источнику. Это наивысшая точка, которая ведет к совершенной гармонии.

всему свое время

Он:Ну и как ты дальше? 

Она:Не знаю. 

Он:Наверно, есть какие-то другие варианты?

Она:Наверно есть. 

Он:Ну вот намного лучше. 

Она:По-крайней мере, пить не хуже. 

Он:Я так понял ты просто не хочешь со мной говорить?

Она:Да, на на эту тему не хочу. 

Он:Не понимаю, просто не понимаю. 

Она:Я тоже. Когда-нибудь мы поймем 

Он:Когда? 

Она:Всему свое время.

Надо, чтобы однажды всё было серьёзно. Я часто бывала одна, но никогда не жила одна. Когда я бывала с кем-то, мне часто было хорошо, но я всегда знала, что это случайность. Эти люди были моими родителями, но ими могли быть и другие люди. Почему этот кареглазый мальчик был моим братом, а не тот зеленоглазый, что прошёл по тротуару напротив? Я дружила с дочкой таксиста, но, обнимая голову лошади, испытывала те же чувства. У меня был мужчина, я была в него влюблена, но без малейших колебаний бросила бы его и ушла с первым встречным. Смотришь ты на меня или нет, берёшь ли меня за руку или нет. Нет, не давай мне руки и отведи глаза. Мне кажется, сегодня новолуние, нет ночи более спокойной. Нигде в городе сегодня не прольётся кровь. Я ни перед кем не разыгрывала комедий, я никогда не открывала глаза и не думала: теперь это серьёзно. Вот так я и выросла. 

Одна ли я была такой несерьёзной, или несерьёзно само время? Я никогда не была одинока ни одна, ни с кем-то. Но мне хотелось испытать, наконец, одиночество. Одиночество означает, что ты приобрёл цельность. Теперь я могу это сказать, потому что сегодня вечером я, наконец, одинока. Пора покончить со случайностями в своей жизни. Хмм. Не знаю, существует ли судьба, но я уверена, что существует возможность принять решение. Решайся. Теперь мы сами как время. Не только весь город, весь мир будет сегодня с нами. Отныне мы с тобой не просто двое, мы воплощаем нечто большее. Вот мы с тобой на огромной площади, где полно народа, и все люди на этой площади мечтают о том же, о чём и мы. Мы определяем игру для всех. Я готова. Теперь твоя очередь. Ты держишь все нити, теперь или никогда. Я нужна тебе, и буду тебе нужна. Мы переживаем величайшую из историй, историю мужчины и женщины. Это будет история исполинов, невидимых и пренебрегающих пространством. История новых прародителей.

 Посмотри мне в глаза, в них отражается неотвратимость будущего всех людей на площади. Этой ночью, во сне, мне явился незнакомец. Мой мужчина. Только с ним я могла быть единым целым. Только для него открыла бы душу, вся открылась бы для него. До конца. Впустила б его в себя и провела бы по лабиринту счастья и радости. Я знаю, это был ты.

Без всяких брошенных невзначай

Линялых прощальных фраз:

Давай, хороший мой, не скучай,

Звони хоть в недельку раз.

Навеки – это всего лишь чай

На верхние веки глаз…

Все просто, солнце, – совьет же та

Гнездо тебе наконец.

И мне найдется один из ста

Красавчик или наглец.

Фатально – это ведь где фата

И блюдечко для колец…

И каждый вцепится в свой причал

Швартовым своим косым.

И будет взвизгивать по ночам

Наверное даже сын.

«Любовь» - как «обувь», не замечал?

И лучше ходить босым.

Как же грустно и сложно устроена наша жизнь. 

Выйдя из дома можно уже никогда туда не вернуться. 

Порой чья-то безответственность может привести к страшным последствиям.

Пожалуйста !!!! будьте благоразумны, когда от вас зависит чья-то жизнь.

"Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! "

Walk in silence

Ph: Alina Pertseva (Spb)

http://vk.com/alinapertseva

Где живет любовь?Неужели она живет среди нас?Тебя, меня? 

Не страсть и похоть, не эти животные чувства, а именно та, по-детски открытая, неопороченная повседневностью любовь? 

Та любовь, которую чувствуешь подкожно. Всепоглощающая, словно удар молнии, любовь. 

Неужели она среди нас?

Напрочь циничные и жутко обиженные можем ли мы пустить в себя любовь? 

Живя в мире, где любовь измеряется количеством подаренных букетов и престижностью марки подаренных часов, начинаешь порой сомневаться, а не покинула ли эту планету настоящая и искренняя любовь.

Способны ли мы еще любить?Именно любить? Не убегать от одиночества, и не быть с тем c кем удобно, а ЛЮБИТЬ.

love will tear us apart again

Ph: Alina Pertseva (Spb)
http://vk.com/alinapertseva

Последние минуты зимы, самой странной и быстрой зимы в моей жизни!

Чем старше, тем больше страхов. Мы все чего-то начинаем бояться.
Мы стали думать: а что же будет завтра? Все перестало быть простым, понятным. И спонтанные необдуманные поступки стали настоящим событием, а не нормой. 

Мы перестали быть откровенными друг с другом и все чаще стали думать головой, а не сердцем. Все это так грустно, иногда ощущение будто кто-то стоит позади меня и режет крылья. Приземленной что ли становлюсь, а может взрослею.

 И самое противное, что всего боишься: новых чувств, откровенности, перемен. 

Вроде бы уже все-выросла, взрослая, а такое чувство, что вчера закрыла глаза, а сегодня открыла, и все вокруг повзрослели, повыходили замуж, женились, родили детей. А я стою в шоке, когда вдруг все успели измениться, я же все еще та, что и была вчера.

И когда все это успело произойти? 

Хочется выть от того, что ничего нельзя вернуть и прожить снова.

So This Is Goodbye

 

Фотограф: Даша Бекош

Вера Полозкова

Что тебе рассказать? Не город, а богадельня.
Всякий носит себя, кудахтая и кривясь.
Спорит ежеутренне, запивает еженедельно,
Наживает долги за свет, интернет и связь.
Моя нежность к тебе живет от тебя отдельно,
И не думаю, что мне стоит знакомить вас.

В моих девочках испаряется спесь и придурь,
Появляется чувство сытости и вины.
Мои мальчики пьют, воюют и делят прибыль –
А всё были мальчишки, выдумщики, вруны;
Мое сердце решает, где ему жить, и выбор,
Как всегда, не в пользу твоей страны.

Мне досталась модель оптического девайса,
Что вживляешь в зрачок – и видишь, что впереди.
Я душа молодого выскочки-самозванца,
Что приходит на суд нагая, с дырой в груди,
«нет, не надо все снова, Господи, Господиии».
Бог дает ей другое тело – мол, одевайся,
Подбирай свои сопли и уходи.

Мне никогда никто не фотографировал так глаза. 

Будто в них отражение самой меня, можно сказать души. 

Спасибо!

Фотограф: Даша Бекош

И все таки зима - это не мое время года. 

Чувствую себя какой-то жутко беспомощной и ни на что неспособной. 

Выживаю, а не живу. 

Не знаю, может в прошлой жизни я была деревом, они тоже не очень жалуют зиму похоже.

Успокаивает, то что осталось чуть больше месяца и все это станет прошлым и незначительным. 

И наступит весна. 

Нет, не увидимся.

Нечем будет увидеться.

Только здесь, понимаешь, существуют эти пленительные частности: у книг разные обложки, у людей бесконечно несхожие разрезы глаз, снег — не то, что дождь, в Дели и в Москве одеваются неодинаково, крыса меньше собаки, шумеры вымерли раньше инков — только тут все это имеет значение, и кажется, будто — огромное; а там все равны, и всё одно, и всё — одно целое. Вечность — это не «так долго, что нельзя представить», это всегда одно и то же сейчас, не имеющее протяженности, привязки к точке пространства, невысчитываемое, невербализуемое; вы не найдете там друг друга специально для того, чтобы закончить разговор, начатый при жизни; потому что жизнь будет вся — как дневник за девятый класс: предметы, родительские подписи, домашние задания, рисуночки на полях, четвертные оценки — довольно мило, но вовсе не так смертельно важно, как казалось в девятом классе. Тебе в голову не придет пересдавать ту одну двойку по литературе в конце третьей четверти — нахамил учительнице, словил пару, вышел из класса посреди урока, хлопнув дверью. Забавно, что дневник сохранился, но если бы и нет, ты бы мало что потерял — во-первых, у тебя десять таких дневников, во-вторых, этот далеко не самый интересный, вот в дневнике за второй были куда смешнее замечания; может статься, ты из всей жизни, как из одной недельной командировки куда-нибудь в Петрозаводск в восемьдесят девятом, будешь вспоминать только вид на заснеженную Онегу, где сверху сливочно-белое, снизу — сахарно-белое, а между белым и белым — горизонт, и как девушка смеется в кафе за соседним столиком, красавица, волосы падают на плечи и спину, как слои тяжелой воды в грозу — на лобовое стекло; может, ты из всех земных языков запомнишь только две фразы из скайп-переговора, из всех звуков — чиханье маленького сына; и всё. Остальное действительно было низачем. Славно скатался, но рад, что вернулся и обратно еще долго не захочется — в скафандре тесно, он сильно ограничивает возможности перемещения, приходит с годами в негодность, доставляет массу хлопот — совершенно неясно, что они все так рыдали над твоим скафандром и целовали в шлем; как будто он когда-то что-то действительно определял в том, кем ты являешься и для чего пришёл; по нему ничего непонятно, кроме, может быть, твоей причастности к какому-нибудь тамошнему клану и, может быть, рода деятельности — воин там, земледелец, философ; тело — это просто упаковка из-под тебя, так ли важно, стекло, картон или пластик; можно ли по нику и внешнему виду какого-нибудь андеда в Варкрафте догадаться, что из себя представляет полноватая домохозяйка из Брюсселя, которая рубится за него? Да чёрта с два.

Мы нет, не увидимся; не потому, что не захотим или не сможем, а потому же, почему мы не купили себе грузовик киндер-сюрпризов, когда выросли, хотя в детстве себе клятвенно обещали: это глупо, этого не нужно больше, другой уровень воприятия, сознания, понимания целесообразности. Прошлого не будет больше, и будущего не будет, они устареют, выйдут из обращения, как ветхие купюры, на которые давно ничего не купишь; потому что измерений станет больше, и оптика понадобится другая, и весь аппарат восприятия человека покажется старыми «Жигулями» по сравнению с суперсовременным аэробусом. И все вот эти любови и смерти, разлуки и прощания, стихи и фильмы, обиды и измены — это все будет большой железной коробкой из-под печенья, в которой лежит стопка вкладышей из жевательной резинки Love Is, которые ты в детстве собирал с таким фанатическим упорством, так страшно рыдал, когда какой-нибудь рвался или выкрадывался подлым ребенком маминых друзей; и ты после смерти не испытаешь ничего по отношению к этому, кроме умиления и печали: знать бы тебе тогда, какие это мелочи все, не было бы ни единого повода так переживать. Там все будет едино, и не будет никакой разницы, кто мама, кто я, кто мёртвый Котя, кто однокурсница, разбившаяся на машине восемь лет назад; личности не будет, и личной памяти не станет, и ее совсем не будет жаль: все повторяется, все похоже, нет ничего такого уж сверхуникального в твоём опыте, за что можно было бы так трястись: эй, все любили, все страдали, все хоронили, все корчились от отчаяния; просто тебе повезло, и ты мог передать это так, что многие себя узнавали; ты крошечное прозрачное стрекозье крылышко, обрезок Божьего ногтя, пылинка в луче, волосок поверх кадра, таких тебя триллионы, и все это — Бог; поэтому мы не увидимся, нет. Мы — как бы это? — срастёмся. Мы станем большим поездом света, который соберёт всех и поедет на сумасшедшей скорости, прокладывая себе путь сквозь тьму и отчаяние; почему ты бываешь так упоительно счастлив, когда кругом друзья, и музыка, и все рядом, и все такие красивые, и все смеются? Почему это будто Кто-то вас в этот момент фотографирует, снимает кадр, совершенно отдельный от течения жизни, восхитительный, пиковый, вневременной? Вот такое примерно чувство, только ты не можешь сказать, кто ты точно на этой фотографии. Это не очень важно, на самом деле. Просто — кто-то из них. Кто-то из нас. Кто-то.

                                                                               Вера Полозкова

У Е Х А Т Ь

Мы незримы будем, чтоб снова

в ночь играть, а потом искать

в голубом явлении слова

ненадежную благодать.

До того ли звук осторожен?

Для того ли имен драже?

Существуем по милости Божьей

вопреки словесам ворожей.

И светлей неоржавленной стали

мимолетный овал волны.

Мы вольны различать детали,

мы речной тишины полны.

Пусть не стали старше и строже

и живем на ребре реки,

мы покорны милости Божьей

крутизне дождей вопреки.

И.Бродский

Внутри сознания раскрывается бесконечный свободный мир, в котором, как в центре, отображается вселенная. 

Здесь человек- полновластный хозяин, здесь он судит и насилие, которое налагает на него руку, и безумие, которое хочет заглушить голос разума, здесь вырабатываются идеи, которым суждено изменить мир и быть путеводным началом для самых дальних поколений.

В самом деле, какой поступок имеет цену в наших глазах? 
Какому деянию приписываем мы нравственную красоту? 

Не тому, которое совершается по внешнему предписанию, из страха или из слепого поклонения владычествующим силам, а тому, которое вытекло из недосягаемой глубины совести, где человек, наедине с собою, независимый от чуждых влияний, решает, сознательно и свободно, что он считает добрым и долгом.

Пишу, стираю, пишу, и снова…Оказывается даже наедине с собой трудно быть откровенной, все рядом да около. 

Я так привыкла все держать в тайне, что даже самой себе с трудом в чем-то признаюсь. 

Одиночество вещь такая, что к нему привыкаешь, да настолько, что даже в компании друзей ты чувствуешь только его. 

В этом нет драматизма. 

Человек всегда один: и когда рождается, и когда умирает.

 Нужно просто привыкнуть к этому, забыв что есть что-то кроме его мира. Ведь мы видим мир таким, каким не видит его никто кроме нас самих, и пытаясь выйти за рамки мы непременно столкнемся с чужим миром, который никогда не сможем принять, понять. 

Но в одиночестве есть уникальная возможность - понять кто ты есть. Ведь лишь с собой ты сможешь быть откровенным, сможешь снять маску. 

Но даже это непросто.

 Мы все привыкли быть лжецами, лицемерами, настолько привыкли, что даже это не замечаем и не признаем. Все время подстраиваемся: под родителей, под друзей, под общество, под школу, под работу. Мы всю жить учимся быть удобными

 Ложь стала обыденной, настолько, что мы сами начинаем в нее верить, и тут уже стираются границы между ложью и истинной, и они становятся чем-то едиными, неразделимым.

В одиночестве я свободна: от предрассудков, от порицаний, от обмана, от предательств, от разочарований. Я здесь совершенно одна и менее уязвима.
Я могу жить сплошной мечтой и быть тем, кем я только захочу. 

Я не должна никому ничего пытаться доказать, я могу здесь все.

Но пустота, от нее никуда не убежишь. 

Трагедия или дарованная небом привилегия это одиночество? 

Я не знаю. Но с этим нужно уметь жить, нужно потому что иначе никак.

И. Бродский "Рождественская звезда"

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,

чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,

Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;

мело, как только в пустыне может зимой мести.

Ему все казалось огромным; грудь матери, желтый пар

из воловьих ноздрей, волхвы — Бальтазар, Каспар,

Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.

Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,

на лежащего в яслях ребенка издалека,

из глубины Вселенной, с другого ее конца,

звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.

Чем прекрасна юность и молодость?

 Тем, что можно делать глупости и очень быстро о них забывать и делать новые снова и снова.

Вот такое Рождество

Что меня беспокоит? На-ка вот:

Я хочу, чтоб на Рождество

Сделал Бог меня одинаковой,

Чтоб не чувствовать ничего.

Острый локоть –

В грудную мякоть:

Чтоб не ёкать

И чтоб не плакать;

Чтоб не сохнуть

И чтоб не вякать –

Чтобы охнуть

И рухнуть в слякоть.

В. Полозкова

Все дело в том, что человек не боится своего одиночества, он скорее боится его потерять, боится пустить в свою пустоту кого-то, кто сможет ее заполнить. 

Так и живем: ищем, находим, убегаем, теряем.

Всегда завидую людям, которые с легкостью забывают прошлое, которые не держат у себя в сердце воспоминания, не пересматривают старые снимки, не замечают памятные даты в календаре. 

Это так сложно и так важно уметь не придавать значение незначительному.

Ведь если это прошло значит это уже неважно, значит это уже в прошлом.

Важно только здесь и сейчас.

Школьные и институтские друзья, первая любовь, затем вторая и третья- это все было, и все это проходит. 

Тащить весь этот багаж из воспоминаний через всю жизнь? Какой в этом смысл?

Жизнь возможно прочувствовать лишь живя сегодняшним, а не вспоминая вчерашнее.

Да и скучать мы можем только по прошлому, мы не знаем какой этот человек сейчас: чем он дышит, чем живет, кого любит. 

Мы ничего уже не знаем, мы любим лишь того, кто когда-то жил с нами одной жизнью.

Бесполезное и глупое занятие.

Но так сложно жить легким сердцем, уметь закрывать двери навсегда и ни о чем не жалеть, не пытаться все исправить, а просто взять и отпустить.

Сложно, но нужно.

С таких мыслей начинается 2015.